Стихи о любви Анны Ахматовой звучат особой струной в творчестве поэтессы. Любовь в её стихотворениях – живая и настоящая, глубокая и человечная, тронутая печатью страдания. Чувство поэтессы обращено к разным адресатам и героям её любовных произведений. В то же время все они неразделимы в едином образе сильной, настоящей любви.
Предлагаем вам подборку проникновенных стихов о любви Ахматовой.
«Сжала руки под тёмной вуалью…»
Сжала руки под тёмной вуалью…
«Отчего ты сегодня бледна?»
— Оттого, что я терпкой печалью
Напоила его допьяна.
Как забуду? Он вышел, шатаясь,
Искривился мучительно рот…
Я сбежала, перил не касаясь,
Я бежала за ним до ворот.
Задыхаясь, я крикнула: «Шутка
Всё, что было. Уйдешь, я умру.»
Улыбнулся спокойно и жутко
И сказал мне: «Не стой на ветру».
В стихотворении 1911 года речь идет о ссоре между влюбленными. Причина размолвки неизвестна, но инициатором, похоже, была героиня. Её сжатые руки и бледность на контрасте с чёрной вуалью – образ женщины, сожалеющей о сделанной роковой ошибке.
Героиня, пораженная ответной реакцией мужчины («вышел, шатаясь», «искривился мучительно рот»), в порыве сожалений готова признать свою неправоту и примириться с ним. Она догоняет любимого и, «задыхаясь», убеждает его в несерьезности брошенных слов (возможно, обвинений).
Однако решение уже принято, и сделанного не изменить. В ответе мужчины – только холод и равнодушие, надежды на примирение нет. В произведении показана хрупкость любви, которую можно разбить одним неосторожно оброненным словом.
Слушать стихотворение «Сжала руки под тёмной вуалью…» в исполнении А. Ахматовой
«Любовь»
То змейкой, свернувшись клубком,
У самого сердца колдует,
То целые дни голубком
На белом окошке воркует,
То в инее ярком блеснет,
Почудится в дреме левкоя…
Но верно и тайно ведет
От радости и от покоя.
Умеет так сладко рыдать
В молитве тоскующей скрипки,
И страшно ее угадать
В еще незнакомой улыбке.
В стихотворении присутствуют традиционные для символистской лирики мотивы. Упоминание свернувшейся клубком змейки, возможно, – отсылка к истории самоубийства Клеопатры (у Ахматовой есть более позднее стихотворение «Клеопатра», посвященное египетской царице).
Образ царицы Клеопатры в отечественной поэзии начала 1910-х годов был популярен в связи с открытием в Петербурге в 1907 году «паноптикума» – Музея восковых фигур. В частности, Блок говорил о Клеопатре, что она была «царицей цариц» пока «страсть не заставила её положить на грудь змею».
Написанное трехстопным амфибрахием стихотворение построено на ассоциациях, которые вызывает любовь. Она – то жалящая змейка, то воркующий голубь. Она таится в тоскливых звуках скрипки и в улыбке незнакомца. Героиня относится к любви настороженно, страшится встретить её.
«Сероглазый король»
Слава тебе, безысходная боль!
Умер вчера сероглазый король.
Вечер осенний был душен и ал,
Муж мой, вернувшись, спокойно сказал:
«Знаешь, с охоты его принесли,
Тело у старого дуба нашли.
Жаль королеву. Такой молодой!..
За ночь одну она стала седой».
Трубку свою на камине нашел
И на работу ночную ушел.
Дочку мою я сейчас разбужу,
В серые глазки ее погляжу.
А за окном шелестят тополя:
«Нет на земле твоего короля…»
Одно из самых известных ранних стихотворений поэтессы. Сама Ахматова называла его «опытом баллады». Система «сказочных» образов – король, королева, возлюбленная, оплакивающая смерть короля, – перекликается с образами из блоковского «Потемнели, поблекли залы…» Романс на слова этого произведения исполнял А. Вертинский.
Слушать романс в исполнении А. Вертинского
С первых строк мы узнаем о «безысходной боли» лирической героини – и о дорогом ей «сероглазом короле», которого настигла смерть. Известие о смерти доставляет муж героини – какая ирония! Так мы узнаем о наличии тайной связи в жизни женщины. Серый цвет глаз – у её дочери, что указывает на возможное отцовство «короля».
В 1910 г. Ахматова сочеталась семейными узами с Гумилёвым, при этом не скрывала, что согласилась на брак в основном из жалости, а не по любви. Тем не менее, верность поэтессы супругу никогда не ставилась под сомнение, так что вряд ли произведение посвящено реальному лицу. Скорее, оно – символ крушения надежд Ахматовой.
«Песня последней встречи»
Так беспомощно грудь холодела,
Но шаги мои были легки.
Я на правую руку надела
Перчатку с левой руки.
Показалось, что много ступеней,
А я знала — их только три!
Между кленов шепот осенний
Попросил: «Со мною умри!
Я обманут моей унылой
Переменчивой, злой судьбой».
Я ответила: «Милый, милый —
И я тоже. Умру с тобой!»
Это песня последней встречи.
Я взглянула на темный дом.
Только в спальне горели свечи
Равнодушно-желтым огнем.
Яркий пример лирики о воображаемой любви, это стихотворение прославило Ахматову в поэтических кругах. Она читала его на собрании в «Башне» Вяч. Иванова 7 ноября 1911 года. После, сам хозяин вечеров называл произведение событием в русской поэзии.
Любовной лирике Ахматовой свойственны правдоподобность и внимание к деталям. Благодаря этому кажется, что она исповедуется в собственных чувствах и переживаниях. В то время как реальная жизнь поэтессы шла порой совсем иным курсом.
В стихотворении идет речь о «последней встрече» героини с возлюбленным. Она чрезвычайно волнуется и из-за этого даже перепутала перчатки. Эта мелкая деталь говорит, насколько близко было Ахматовой состояние придуманного персонажа – утрата ощущения реальности окружающего мира.
«Любовь покоряет обманно…»
Любовь покоряет обманно,
Напевом простым, неискусным.
Еще так недавно-странно
Ты не был седым и грустным.
И когда она улыбалась
В садах твоих, в доме, в поле
Повсюду тебе казалось,
Что вольный ты и на воле.
Был светел ты, взятый ею
И пивший ее отравы.
Ведь звезды были крупнее,
Ведь пахли иначе травы,
Осенние травы.
Ахматова дала согласие на брак ухаживающему за ней Гумилёву, чтобы уберечь его от очередной попытки самоубийства (а их было несколько). Союз, заключенный не из-за любви, а больше из жалости, стал не самым счастливым.
Николай Гумилёв, Анна Ахматова и их сын Лев
В 1910 году поэтесса написала стихотворение, в котором запечатлела чувство Гумилёва к ней. Ахматова говорит о том, что любовь неподвластна человеку, она властвует над ним, «покоряет». Именно это случилось с ее супругом, когда он не был еще «седым и грустным».
Хотя любовь отравляет и берет в плен, она также дарит свет, ощущение свободы и счастья. Благодаря ей звезды кажутся крупнее, травы пахнут иначе. Вместе с тем в стихотворении используется прошедшее время («был», «казалось»), что наводит на мысли о невозвратимости прошлого и былых чувств.
«Я не любви твоей прошу…»
Я не любви твоей прошу.
Она теперь в надежном месте…
Поверь, что я твоей невесте
Ревнивых писем не пишу.
Но мудрые прими советы:
Дай ей читать мои стихи,
Дай ей хранить мои портреты
Ведь так любезны женихи!
А этим дурочкам нужней
Сознанье полное победы,
Чем дружбы светлые беседы
И память первых нежных дней…
Когда же счастия гроши
Ты проживешь с подругой милой
И для пресыщенной души
Все станет сразу так постыло
В мою торжественную ночь
Не приходи. Тебя не знаю.
И чем могла б тебе помочь?
От счастья я не исцеляю.
С первых строк перед нами открывается личная драма героини, которую оставил любимый. Он ушел к другой женщине, недалекой «дурочке». В послании, адресованном ею бывшему возлюбленному, проступает образ закрывшей сердце, разочарованной, но и самодостаточной женщины.
Несмотря на пережитое и выстраданное, героиня смирилась с ситуацией, хотя между строк и проскальзывает обида («тебя не знаю»). Не расклеиться и сохранить собственное достоинство женщине помогает творчество: её поэзия. Она наполняет жизнь истинным смыслом, в отличие от иллюзорной победы соперницы.
Из средств выразительности в стихотворении используются риторический вопрос («И чем … помочь?»), восклицание («Ведь так любезны женихи!»). Также встречается инверсия («сознанье полное», «гроши ты проживешь»). Присутствует анафора («Дай ей…, Дай ей…»).
Слушать стихотворение «Я не любви твоей прошу…» в исполнении А. Фрейндлих
«Эта встреча никем не воспета…»
Эта встреча никем не воспета,
И без песен печаль улеглась .
Наступило прохладное лето,
Словно новая жизнь началась.
Сводом каменным кажется небо,
Уязвленное желтым огнем,
И нужнее насущного хлеба
Мне единое слово о нем.
Ты, росой окропляющий травы,
Вестью душу мою оживи, –
Не для страсти, не для забавы,
Для великой земной любви.
Одной из вершин ахматовской любовной лирики стали стихи, вдохновленные Борисом Анрепом. В них раскрывается глубокое, сильное, но обреченное чувство. Сама поэтесса называла стихи «рыданиями над жизнью».
Борис Анреп
Познакомил Ахматову и Анрепа общий знакомый. В 1915 году она была в зените славы, он – видный художник и любимец женщин. Хотя оба были несвободны, их взаимно тянуло друг к другу. Эта связь оставила неизгладимый след в душе поэтессы: ему посвящены 30 с лишним стихотворений.
В стихотворении «Эта встреча…» земное чувство любви передается посредством метафор и эпитетов: конец любви – это и прохладное лето, и окаменевшее небо. Ахматова обращается «Ты» – то ли к возлюбленному, то ли к живительному дождю – с просьбой подать весточку. Анапест придает строкам стремительность, порывистость, эмоциональное напряжение.
«Угадаешь ты её не сразу…»
Угадаешь ты её не сразу
Жуткую и темную заразу,
Ту, что люди нежно называют,
Oт которой люди умирают.
Первый признак – странное веселье,
Словно ты пила хмельное зелье,
А второй – печаль, печаль такая,
Что нельзя вздохнуть, изнемогая.
Только третий – самый настоящий:
Если сердце замирает чаще,
И горят в туманном взоре свечи,
Это значит – вечер новой встречи.
Ночью ты предчувствием томима:
Над собой увидишь Серафима.
А лицо eгo тебе знакомо.
И накинет душная истома
На тебя атласный черный полог.
Будет сон твой тяжек и недолог.
А наутро встанешь с новою загадкой,
Но уже не ясной и не сладкой,
И омоешь пыточною кровью
То, что люди назвали любовью.
С первых же строк Ахматова определяет любовь, используя непривычную метафору – любовь-зараза. Любовь словно болезнь, которой один заражает другого. Сравнение переносит «симптомы» из физиологической в духовную сферу.
Любовь в стихотворении представлена как процесс из нескольких стадий. Первая – «странное веселье»: человек, охваченный любовью, чувствует эмоциональный подъем, подобно пьяному. Вторая стадия – «печаль». Третья – кульминация чувства: замирает сердце, сияют глаза. Только этот признак настоящий.
Четвертая стадия – «душная истома», муки любви. Всё еще кульминация, но с отрицательной интонацией. Наконец, пятая стадия – «выздоровление» после «болезни».
Здесь использован прием закольцованности сюжета: человек стремится разгадать загадку любви и почти преуспевает в этом. И все же он возвращается в исходную точку, «с новою загадкой», не только не найдя ответа, но еще больше запутавшись.
