Подобно людям, стихи обожают привлекать внимание. Одни ходят в тройке, поправляют пенсне и говорят: «Позвольте, вы не правы». Другие — босоногие, без фамилии, врываются в комнату, кидают на стол первую строчку и исчезают в ночь. И вот ты, читатель, сидишь между ними, как между двумя шапками — летней и зимней, и думаешь: какую надеть в конце марта?
Короткий стих — это плевок судьбы в подбородок времени. Ему не нужно вступления, ему даже кофе не налили, а он уже выпалил: «Люблю». Кому? Зачем? За что? Он молчит. В этом — всё его достоинство. Как юный повеса на балу, он проскальзывает между колоннами, бросает взгляд — и исчезает. Секунда — и ты уже влюблён. Почему? Непонятно.
Сложный стих, напротив, строит карьеру. Он поступает в университет, копит метафоры, берёт ипотеку на третий катрен. Вся его жизнь — синтаксическая вахта. Он пишет письма, посылает открытки, мимоходом цитирует Гельзенкирхена, потом снова что-то правит, добавляет и перечёркивает, и только к пятому куплету сообщает, что речь идёт о том-то и том-то. А ты сидишь, как дурак, и лихорадочно вспоминаешь, где находится Гельзенкирхен.
Впрочем, сравнение тут бессмысленно — как выбирать между аккордеоном и печкой. Один греет душу, другой звучит в ней. Короткий стих хорош как внезапное озарение в троллейбусе: «Кто я такой?» — и сразу ответ: «Да кто ж тебя знает!» Сложный же требует внимания, вдумчивости, умения держать оборону против пяти строчек, в которых поэт с особым смаком утаил два пласта смысла и третью мировую.
Иногда короткий стих — это просто неудавшийся длинный. Задумка была на два тома, но чернила и терпение кончились раньше. Иногда — наоборот: длинный стих — это короткий, который слишком много прокрастинировал и теперь рассуждает об упадке рифмы в эпоху цифрового маркетинга.
Есть мнение, будто короткие стихи живут дольше, потому что проще помещаются на кружках и футболках. Это справедливо. У каждого произведения в современном мире есть три задачи: попасть в сторис, лечь на мерч и повиснуть в чате. Сложному стиху сложно. Как старый генерал, он не умеет ставить эмодзи. Он тянется к вечности, но застревает в алгоритмах поисковой выдачи.
Сделайте свой выбор
Выбор всегда за тем, кто читает. Один принимает короткие стихи, как шоты за барной стойком — быстро, громко, с небольшим сожалением. Другой — разворачивает длинный стих, как письмо от бывшей: ждёт боли, находит стилистические ошибки, ищет подтекст. И всегда находит не то, что ожидал. Или меньше. В этом суть поэзии.
Короткий стих выигрывает в честности. Он ничего не скрывает — у него попросту нет на это времени. Словно воробей, он садится на плечо, чирикает: «Смерть — это пятно на подоконнике», и улетает, оставив читателя в затруднённом положении между озарением и растерянностью. В этом — его сила. Он ничего не требует, кроме одного взгляда, одного вдоха. Он не претендует на вечность, но неизменно в ней оказывается, как случайная царапина, оставленная второпях.
Короткий стих благородно экономен: он отбрасывает всё ненужное, кроме оголенного нерва. Ему не нужна оркестровка: один удар в треугольник, и всё в тебе начинает вибрировать. Поэт в этом жанре работает, как хирург в полевом госпитале — быстро, решительно, без права на ошибку. Слово должно быть острым, как скальпель, чтобы распарывать изнутри.
Публика обожает короткие стихи. Их можно бросить в случайной переписке, как камешек в воду, и уйти, не дожидаясь кругов. Поэзия сплошь и рядом состоит из уходов, разве нет?
Сложный стих — другое дело. Он требует места. И тишины. Иногда — веревки и мыла. Он появляется, как взрослый родственник из далёкого города с кожаным чемоданом, заставляя тебя иметь с ним дело здесь и сейчас.
Сложный стих сплетает жесткую систему координат, по которой он и разворачивает свою вселенную. В нём возможна пауза, смена ритма, сбой дыхания, и это осознанный выбор. Чтение сложной поэзии напоминает археологию: снимая слой за слоем, ты находишь контуры исчезнувших цивилизаций, запах чужих трав, мимолётные тени исчезнувших городов. Такой стих редко удается передать одной цитатой. Чаще он существует лишь во всей полноте, как симфония или кросс по пересечённой местности.
В сложных стихах легко потеряться, как в заброшенном музее, и выйти оттуда с ощущением, что время течет медленнее. Такой стих запоминается не отдельными строчками, а атмосферой.
Заключение
В пользу короткого стиха выступают ударность, лаконичность, апломб. Это как пощечина общественному вкусу, ставшая притчей во языцех. В пользу сложного — архитектура, симфония, та самая атмосфера, будто забрел босиком в великолепный собор и, расчувствовавшись, забыл кто ты и откуда.
Поэтому лучший совет — читать всё. И короткие, и длинные, и даже такие, которые начинаются как короткие, а заканчиваются через два года в третьем сборнике. Если стих работает — он работает. Независимо от длины. Как усы: главное — чтобы к лицу.
Можно всю жизнь искать идеальный компромисс — и, может быть, однажды написать короткий стих, который звучит, как длинный. Или длинный, который читается запоем. Но и тогда найдется читатель, который скажет: «А можно было одним словом».
Вопрос в том, окажется ли он прав?