Итальянские сонеты Петрарки и Данте

Сонет в нашем восприятии тесно связан с итальянской поэзией и Возрождением. Неудивительно, ведь эта поэтическая форма возникла на заре эпохи и во многом задала вектор развития всей культуре Ренессанса. И, пожалуй, сильнее всего прославили сонетную форму такие великие итальянские поэты, как Данте Алигьери и его «преемник» Франческо Петрарка.

Поэзия Dolce stil nuovo и сонеты Данте Алигьери

В 1260-х годах, на стыке Средневековья и Возрождения, в Италии зародилось поэтическое направление, впоследствии получившее название поэзии «нового сладостного стиля» – Dolce stil nuovo. Примкнувшие к этому течению поэты – «стильновисты» – прославляли слияние «земной» и «небесной» любви, до той поры разделенных понятий, используя в своих произведениях сложную систему символов, образов и метафор.

В число стильновистов входил и молодой Данте Алигьери, а его La Vita Nuova – «Новая жизнь» стала величайшим циклом сонетов в XIII веке. Вышедший из-под пера гения итальянской поэзии, этот цикл стал первым, где сонеты объединились с авторским комментарием, создав одну из самых тонких трактовок любви в литературе Европы.

Повествование Данте в стихах и прозе можно назвать первым психологическим романом. Комментарии в «Новой жизни» кратки, но они помогают раскрыть личность повествователя, чьи переживания присутствуют в каждом сонете, как и его стремление донести до внешнего мира свои чувства.

Структура и мотивы «Новой жизни»

В составе сборника насчитывается 31 стихотворение: 25 сонетов, 1 баллата, 3 канцоны и 2 неполные канцоны длиной в одну и две строфы. Каждое стихотворение рассказывает о жизни Данте с 1274 по 1291 год, когда он был влюблен в девушку, которую он называет Беатриче. Поэтические эпизоды снабжены комментариями самого Данте и образуют структуру, известную как prosimetrum – смешанное прозаическое и стихотворное повествование.

Автор называет свой сборник книгой памяти. Сюжет книги рассказывает о нескольких встречах Данте с Беатриче, ставшей предметом его тайной влюбленности, воспеванию которой он посвящает всего себя. За внешне простой фабулой «Новой жизни» скрыта лирическая исповедь в духе поэзии Dolce stil nuovo. Любовь к Беатриче возводится в высший идеал, переходя рамки личного и обращаясь к философским размышлениям о любви, смерти, красоте, духовном служении.

В ранних сонетах Данте его возлюбленная не появляется, а поэт ведет беседы с Амуром о своей любви.

Позавчера я на коне скакал,
Задумавшись, исполненный тревоги.
И мне Амур явился средь дороги,
В одеждах легких странника предстал.

Во второй части перед читателем предстает сама Беатриче: смиренная, кроткая, похожая на ангела:

Она идет, восторгам не внимает,
И стан ее смиреньем облачен,
И кажется: от неба низведен
Сей призрак к нам, да чудо здесь являет.
Ее образ – хрупкий, мерцающий, едва различимый:
Ее чело как жемчуг, где мерцает
Прозрачно разлитая бледнота…

В третьей части, следующей за смертью Беатриче, Данте посвящает четыре сонета некой сострадательной даме, которая напомнила ему его возлюбленную:

Я видел, как глубоко состраданье
Запечатлел ваш милосердный лик,
Когда, смущенный, дол я поник
Во власти скорбного воспоминанья.

В последнем сонете, завершающем поэтическую историю Данте и Беатриче, говорится о мистическом видении Беатриче поэту в сияющем чертоге:

И, достигая область вожделения,
Дух пилигрим во славе видеть мог
Покинувшую плен земных тревог,
Достойную похвал и удивленья.

При жизни Данте «Новая жизнь» не имела особого успеха: рукописи ее немногочисленны, а полный печатный текст появился в конце эпохи Возрождения, в 1576 году (предыдущее издание 1527 года содержало только стихи). Более поздние достижения «Божественной комедии» затмили достижения «Новой жизни»: стихи La Vita Nuova кажутся незрелыми и спонтанными, их качество разнится. Однако в совокупности они составляют часть очень сложного повествования, которое увлекло исследователей жизни и мысли Данте, а также средневековой философии и теологии.

Другие сонеты Данте

Одним из распространенных приемов Dolce stil nuovo стало обсуждение проблем любви через обмен сонетами между собратьями по перу. Вот, например, сонет Данте флорентийского периода, обращенный к Гвидо Кавальканти, где упоминается также флорентийский поэт Лаппо Джанни:

О если б, Гвидо, Лaпo, ты и я,
Подвластны скрытому очарованью,
Уплыли в море так, чтоб по желанью
Наперекор ветрам неслась ладья,
Чтобы Фортуна, ревность затая,
Не помешала светлому свиданью;
И легкому покорные дыханью
Любви, узнали б радость бытия.

И Монну Ладжу вместе с Монной Ванной
И той, чье тридцать тайное число,
Любезный маг, склоняясь над волной,
Заставил говорить лишь об одной
Любви, чтоб нас теченье унесло
В сиянье дня к земле обетованной.

Сонет близок к провансальским «стихам о желаемом», распространенному жанру в Италии того времени.

В творчестве молодого Данте, как и других представителей Dolce stil nuovo четырнадцатистрочный сицилийский сонет, нисколько не теряя своей способности спорить, наставлять, умолять, высмеивать, обретает способность отражать высокодуховные поиски внутреннего «я», его трансформацию через соприкосновение с идеалом.

«Канцоньере»: сонеты Франческо Петрарки

Уже в XIV веке сонет попал под влияние нового гения – Франческо Петрарки. Его «Книга песен», или «Канцоньере» – собрание из 317 сонетов, 29 канцон, 7 баллад и 4 мадригалов – стала величайшим источником вдохновения для любовной поэзии ренессансной Европы и оставалась им вплоть до XVII века. Сонет не был придуман им, но стал его детищем.

Сонет, воплощающий совершенство краткого равновесия, является господствующей формой сборника. Почти все стихи «Канцоньере» посвящены главному событию личной жизни Петрарки – любви к Лауре. И если Данте после смерти своей Прекрасной Дамы обратился к более высокому типу письма, Петрарка и после смерти Лауры продолжил писать любовные сонеты, хотя и изменил их содержание.

Франческо начал писать сонеты в 1330-х годах, но сонет, который открывает «Канцоньере», был написан гораздо позже, около 1350 года, то есть уже после смерти Лауры. «Книга песен» распадается на две основные части: сонеты «на жизнь» и «на смерть» Лауры.

Структура и мотивы «Канцоньере»

Сонет, изобретенный около 1235 г., был «унаследован» Петраркой в XIV веке и получил название в честь его имени – петраркистский сонет.

Все сонеты Петрарки состоят из четырнадцати стандартных строк, и почти во всех присутствует четкая граница – вольта – между октавой и секстетом, за исключением тех немногих, где первый терцет является продолжением октавы. В рифмовке в подавляющем большинстве отдается предпочтение «обычной октаве» – ABBA ABBA, которая встречается в 303 из 317 сонетов. В секстете Петрарка почти в равной степени пользуется рифмой CDE CDE (в 115 сонетах) и CDC DCD (в 108 сонетах), и только в 66 – CDE DCE (сравните эту структуру с английскими сонетами Шекспира).

Совокупность сонетов Петрарки была предвосхищена, хотя и не в столь выверенной форме, в «Новой жизни» Данте. Цикл представляет собой собрание в основном из сонетов, перемежающихся через неравные интервалы канцонами, небольшим количеством баллат и мадригалов. Сборник состоит из датированных стихов, начиная с 1334 и заканчивая 1358 годом, и только два сонета (145, 266) выпадают из этой последовательности. Петрарка также включил стихи, не связанные с Лаурой – стихи о политике и дружбе.

Это та оправа, в которую Петрарка облек свое «я» и передал восхищенным взорам своих преемников.

Метафоричность и символизм в сонетах Петрарки

По счастливой случайности возлюбленную Петрарки звали Лаурой (если это действительно было ее настоящее имя), что позволило поэту сплести сеть метафорических, символических и мифических терминов, которая простирается на весь «Песенник».

«Лаура», или «Лауретта», происходит от «лавра», дерева Аполлона, покровителя поэтов. То есть объект любви говорящего также является объектом устремлений писателя – женщина Лаура и лавровый венец поэзии (в заголовке, которым Петрарка снабдил «Канцоньеры», он назвал себя, «лауреатом»). Благодаря другой особенности итальянского языка, «Лаура» слышится как «l’aura», «бриз», а также «l’auro», «золото».

Метафора, лежащая в основе поэзии, не очень свойственна сонету. Его краткость диктует выбор метафоры. Точно так же, как большие шкафы не подходят для маленьких комнат, эпические сравнения, аллегории или изощренные образы очень трудно сократить до длины сонета. Сонет предпочитает компактные формы, такие как символизм и быстрая аллюзия.

Например, в сонете 90 любовь сопоставляется со стрелой в сердце:

В колечки золотые ветерок
Закручивал податливые пряди,
И несказанный свет сиял во взгляде
Прекрасных глаз, который днесь поблек,

И лик ничуть, казалось, не был строг —
Иль маска то была, обмана ради? —
И дрогнул я при первой же осаде
И уберечься от огня не смог.

Легко, как двигалась она, не ходит
Никто из смертных; музыкой чудесной
Звучали в ангельских устах слова.

Живое солнце, светлый дух небесный
Я лицезрел… Но рана не проходит,
Когда теряет силу тетива.

Петрарка перенял у стильновистов идею о том, что любовь меняет видение вещей. Но он был способен метафоризировать целый ландшафт, чтобы выразить себя или свое «я» так, как до него никто не делал:

Щебечут птицы, плачет соловей,
Но ближний дол закрыт еще туманом,
А по горе, стремясь к лесным полянам,
Кристаллом жидким прыгает ручей.

И та, кто всех румяней и белей,
Кто в золоте волос — как в нимбе рдяном,
Кто любит Старца и чужда обманам,
Расчесывает снег его кудрей.

Я, пробудясь, встречаю бодрым взглядом
Два солнца – то, что я узнал сызмала,
И то, что полюбил, хоть нелюбим.

Я наблюдал их, восходящих рядом,
И первое лишь звезды затмевало,
Чтоб самому затмиться пред вторым.

То, что в первом катрене кажется простым описанием рассвета в Воклюзе, в итоге превращается в развернутую метафору, в которой возлюбленная предстает в образе солнца.

Во второй части «Канцоньере» после своей смерти (сонет 267) Лаура изображается Петраркой нисходящей с небес, чтобы сказать ему слова утешения, которых не могла сказать при жизни:

Но, к счастью, утешенье вновь и вновь
Приносит мне владычица моя —
В другие утешенья я не верю.

Она становится donna angelicata, ангелом в женском обличии, указывающим ему место его последнего успокоения в небесной обители.

Петрарка, не только в отдельных сонетах, но путем повторения и усиления через всю «Книгу песен», создал одно из самых богатых поэтических пространств для самовыражения, когда-либо придуманных одним поэтом. Он сделал сонет, по его выражению, «голосом вздохов». Его сиюминутную, провидческую, мистическую природу, перенятую у стильновистов, Петрарка использовал для выражения земного чувства и стремления к красоте, облачив свободу эмоций в строгую сонетную форму.